Филин

Катерина Батлейка

Карбалевич: «Оптимальным вариантом для режима Лукашенко был бы мир на российских условиях»

Выгоден ли мир для Лукашенко, на каких условиях может закончиться война в Украине, и может ли Евросоюз не пойти вслед за США в вопросе ослабления санкций в отношении Беларуси?

Филин обсудил текущую политическую повестку с политическим аналитиком Радыё Свабода Валерием Карбалевичем.

Валерий Карбалевич

— В третью годовщину полномасштабной войны России против Украины активно обсуждается возможное соглашение о мире. Выгодно ли Лукашенко завершение войны, и что оно будет означать для его режима?

— Вопрос — на каких условиях закончится война. От этого зависят перспективы Беларуси и судьба режима Лукашенко. Думаю, оптимальным вариантом для режима Лукашенко был бы мир на российских условиях, — говорит Валерий Карбалевич в комментарии Филину. — Тогда Россия объявила бы, что победила в войне. И так бы это восприняло российское общество.

Это было бы объявлено как большая победа России не над Украиной, а над коллективным Западом, что забетонировало бы режим Путина, усилило российские внешнеполитические амбиции и означало, что Запад признает сферы контроля России — постсоветское пространство, включая Беларусь.

В таком случае Беларусь оказалась бы за пределами железного занавеса, проходящего по западной и северной границе Беларуси. И политическая ситуация в Беларуси оказалась бы заморожена.

Такой сценарий, думаю, был бы хорошим и выгодным для Лукашенко. Правда, при нем возрастает угроза со стороны России и усиление контроля над Беларусью с ее стороны. Но это меньшее зло из всех возможных, которое может возникнуть для режима Лукашенко.

— А насколько сценарий, что война закончится на российских условиях, сегодня вероятен?

— Более вероятен, чем раньше. Возможно, мир будет достигнут за счет интересов Украины по линии, которая сейчас осуществляется американской администрацией. Украина может оказаться в ситуации, когда у нее не будет другого выхода, кроме как согласиться на условия, которые выдвигает Россия.

А Европа пока не готова компенсировать Украине потери, которые возникнут из-за того, что США могут отказать ей в помощи.

Конечно, не все претензии России будут удовлетворены. Скорее всего, если мы говорим о мире, на уступки должны будут пойти обе стороны. Но если ситуация будет развиваться так, как сейчас, то, скорее всего, на уступки больше придется пойти Украине.

Европа на словах заявляет о своей решительной поддержке, но есть большие сомнения, что, когда дело дойдет до реальности, она сможет компенсировать Украине помощь, которую сейчас оказывает США.

— Можно ли сказать, что между Европой и США сейчас существует раскол? Что он может означать для Европы в целом и Беларуси в частности?

— Безусловно, раскол есть. Сегодня мы можем говорить, что понятие «коллективный Запад» начинает исчезать. Раскол между США и Европой достаточно принципиальный: пока непонятно, сохранится ли евроатлантический союз в виде НАТО и других форматов в прежнем виде.

Это создает серьезные угрозы: Россия может почувствовать слабость Запада, увеличить свои амбиции и более активно угрожать соседям, Европе и пытаться диктовать свои условия Западу.

Это серьезный кризис западной цивилизации, который ослабляет ее перед подъемом новых блоков, союзов, которые основываются не на идеях прав человека, либеральных ценностях, а на, скажем, недемократических.

— В последнее время обсуждается возможная сделка между США и Беларусью, в ходе которой политзаключенные могут быть освобождены в обмен на снятие санкций. При этом сегодня мы видим, что Европа ввела очередной пакет санкций в отношение Беларуси. Может ли Европа не пойти по стопам США и не ослаблять санкции в отношении нашей страны?

— Такое может быть. И для официального Минска это плохо. Даже если США отменит или приостановит санкции по калию, банковской системе, а Европа не пойдет вслед за США, то это мало что меняет для Минска. Потому что порт Клайпеды будет закрыт для калия.

Я думаю, что Минск будет пытаться договариваться и с Европой. Однако в целом в вопросе о снятии санкции и освобождении политзаключенных так много неизвестного, непонятного, что говорить о каких-то перспективах рано.